75 лет Победы

Как хорошо на свете без войны… | Была война… Была Победа! | Славе – не меркнуть. Традициям – жить!

 

В 40-е годы  на территории Судромы проживало около 1880 человек.  Некоторые только по спискам числились дома, а работали в Молотовске, Архангельске, в соседних деревнях Вельского и Шенкурского районов.

Судромские населённые пункты и количество хозяйств в них

Коллектив, 11    |    Хутор Пески, 1    |    Пайтово, 57    |    Иванское, 8    |    Дьяковская, 7    |    Прилук, 51    |    Артемьево, 15    |    Луневская, 26    |    Хутор Реченский, 2    |    Малая Гора, 5    |    Средняя Гора, 8    |    Большая Гора, 15    |    Залужье, 26    |    Хутор Заборский, 3    |    Хутор Октябрь, 4    |    Хутора Красавино, Долгино, 6    |    Семёново, 27    |    Жилино, 22    |    Сердчино, 26    |    Аксёново, 13    |    Боровинка, 10    |    Наволок, 32

Итого в Судроме – 370 хозяйств

Деятельность жителей деревни

Жизнь судромчан до войны тесно  связана с сельским хозяйством и в первую очередь с земледелием. Работы  сменялись в соответствии со сменой времён года: весенний сев – ярова, сенокос – заготовка сена на зиму, значительную часть которого заготовляли на лугах в речной долине Ваги – это лучшие сенокосные угодья. Много заготавливали по лесным речкам, притокам Ваги: у горян, криводворян, артемьевцев, залужан, даже у наволочан были покосы по Малой Чурге; у прилучан – по своей Прилуцкой Солде, у пайтовлян – по пайтовской Солде; за рекой у жилинских – по Нёнюшке.

За сенокосом наступала страда – уборка зерновых, осенний сев, когда сеяли озимую рожь. Молотьба. Работы велись вручную. У каждого хозяина был свой инвентарь.

В конце 20-х пахали уже не сохами, а плугами. У каждого своя борона, телеги:  навозницы, сноповухи, у многих дроги. В сенокос – косы, грабли, в страду – серпы. Для зимы – дровни, короткие – для вывозки из леса дров, длинные – для сена. У некоторых – розвальни, то есть те же дровни, но с широкими ободьями – для перевозки грузов, клади. У некоторых – сани. Большинство повозок, кроме тех деталей, которые были из железа, делались самими хозяевами – мужчинами. А зимние повозки делались вообще без единого гвоздя. У каждого хозяина были и свои для этого инструменты, чаще топор, нож, пилы, центуры.

У каждого хозяина на своём подворье были свои постройки. У большинства две избы – зимняя и летняя; хлевы, конюшни, повети, свои гумна, бани. В Судроме во многих деревнях гумна были не на усадьбе, а за пределами деревни.

У каждого свой скот (количество – по силам и возможностям для прокорма): рабочая лошадь, у некоторых и две; коровы, овцы, поросёнок, куры.

Система землепользования была трёхпольная: одно поле было занято на части полос  у каждого хозяина озимой рожью, высеваемой в августе под зиму, и в этом же поле на других полосах высевался ячмень, пшеница, которой обычно отводилась одна полоса. Второе поле – под овсом по предшествующей ржи и ячменю; там же небольшие площади под горохом.  А третье после овса уже отдыхало – пары. Поле под пар начинали обрабатывать уже после того, как управились с посевом яровых. Сначала пахали, спустя некоторое время бороновали, затем возили на эти поля навоз, если он не был вывезен зимой (часть вывозили под весну ещё по санному пути обычно на дальние полосы), затем навоз запахивали, снова бороновали, а в августе сеяли рожь – озимое.

Земледелию отдавалось не столько сил, заботы, внимания, как у соседей в Пакшеньге. У пакшаров основными средствами существования были земли и покос, а в Судроме кроме этого в каждой семье были и побочные заработки.

Смолокурение

Во многих семьях занимались смолокурением, этому способствовала сама природа, так как  Судрома была окружена в основном сосновыми лесами. Весной, летом и под осень один, а то и два человека из семьи были заняты подсочкой. Большим ножом типа косы (он так и назывался косарём) со зрелой сосны – а деревья для подсочки отмечали специалисты – лесники – снимали вокруг ствола кору, оставляя нетронутым узкий «ремень» сантиметров 8 – 10 шириной и 60 – 70 вверх по стволу за один раз. Рана на стволе заплывала серой. Осенью наплывшую смолу – живицу снимали, собирали и в бочках отправляли на переработку: на смолу, пек, канифоль, скипидар. В Судроме до революции таких заводов у частных хозяев было, по словам Кудрина Александра Фёдоровича, пять:  у Шичёва Василия Ивановича большой завод неподалёку от заборского хутора «Октябрь» на правом берегу Ваги; между Жилино и Семёново, на левом берегу на Иванском на том месте, где сейчас стоит дом  Бородулина Владимира Степановича – завод Данишевского; в Луневской – у Малышева  Василия Прохоровича.

Подсочка продолжалась на следующий год: слой коры снимался выше. Вздымки с каждым годом  поднимались выше, пока не доходили до шести метров. В последний год снимался и ремень, по которому дерево питалось, дерево подсыхало, зимой его вырубали, вывозили к смолокуренным печкам – кожуховкам, разделывали и гнали смолу, попутно получали и скипидар. Полученные смолу и скипидар до коллективизации сдавали хозяевам – купцам, а те на особых плотах – видилах  весной отправляли в Архангельск. Такие хозяева как Шичёв, имели прямые связи с иностранными купцами.

При коллективизации бывших хозяев раскулачили, всё имущество, вплоть до личных вещей – одежды, мебели, посуды – конфисковали. Хозяев выселили, арестовали.

Были организованы промколхозы, то есть хозяйства, в которых занимались и земледелием, животноводством и по-прежнему – лесохимией, только дело теперь имели не с купцом, а с государством, а на лесохимию рабочих направляло уже правление промколхоза.

Труд на лесохимических промыслах был тяжёлым как на вздымках, так и на смолокурении;  работа тяжёлая, летом почти весь световой день, а у печки почти круглосуточно. В начале 30-х годов от так называемого Вельского способа  подсочки стали переходить к американскому — карами: узкими надрезами снимали кору в виде ёлочек. Выделяемая деревом смола по центральному вертикальному надрезу стекала в прикреплённую ниже коробочку. Эта так называемая сера – баррас периодически собиралась и отправлялась на переработку.

В Судроме лесохимический промысел прекратился в 1959 году. Промколхозы реорганизованы в обычные колхозы. А в 1950 году перестала существовать и Судромская промартель. Но ещё и в войну даже в школу спускались распоряжения о назначении учеников во время летних каникул на подсочку.

Сплавной  промысел

Многие жители Судромы, благодаря реке, которая и в середине 30-х годов в период большой воды оставалась судоходной, занимались и сплавным промыслом.

Чуть не до конца 20-х годов строевой лес (а другого пока не рубили) на архангельские лесозаводы отправляли только в плотах. На сезон сплава работа находилась многим.  Девушки до начала сплотки уходили на несколько дней мять вицы, употребляемые для связывания брёвен в плоты. По окончании сплотки ходили мыть снасти – промывать канаты, которыми удерживалась запань. На этой работе использовались и подростки.

Сплотка леса происходила на запанях. На территории Судромы издавна существовала Важская запань. Посёлок с этим названием существует и сейчас. Заготовленный лес и  вывезенный зимой на берега Ваги и её притоков, что выше по реке, весной скатывали в воду, река доносила его до запани, здесь лес задерживался, связывался в плоты, а затем уже в плотах шёл к Архангельску. Тут работа была чисто мужская. Часть судромских мужчин на время сплава уходили на эти работы, если была возможность на кого-то оставить работу в хозяйстве.

Потом  в самом конце 20-х стали отправлять заготовленный лес другим способом – так называемым молевым сплавом: лес просто скатывали в реку, и он, разрозненными стволами шёл по воде. Оставались запани на Двине, а на Ваге в Шеговарах, где занимались сплоткой; а то и просто очень много находившегося на плаву леса выносилось в море. А в 30-м году громадное количество леса спустили на самую высокую воду. Его разнесло по отмелям, исадам, по кустам, насадило косами. Вода спала, лес обсох по берегам. Осенью в сентябре студенты трёх Вельских техникумов: лесного, сельскохозяйственного и педагогического были направлены на выкатку обсохшего по берегам леса на воду. Мы бродили в воде иногда по пояс, разбирали косы, баграми тащили по исадам, тащили из кустов. Работали полный световой день (это было по Ваге ниже Судромы), а работе не виделось и конца. Подошли под Попов наволок, а тут наступили холода, и большую часть студентов отправили учиться; немногих, тех, кто покрепче, на плотах отправили до Архангельска. С нашего курса в это плавание была отправлена  Соня Базанова. Им удалось добраться до места назначения, благополучно вернуться в Вельск. Молевой сплав продолжался и во все послевоенные годы, и сколько древесины при этом терялось! Множество брёвен, напившись водой, задев хоть концом, ложилось на дно, заносилось песком, илом.

Извоз – перевозка  товаров

Поскольку Судрома расположена на большой дороге, вполне закономерно, что занимались извозом – перевозкой товаров. От Шичёвой Марии Трофимовны (родилась в Залужье в 1885 году) известно, что её отец Малышев Трофим Петрович, крестьянин деревни Залужье, в зимнее время по санному пути возил из Мезени мороженую рыбу купцам в Вологду. Это были её детские воспоминания, значит, относятся к концу прошлого века. И должно быть дальние поездки были не в диковинку судромцам, хотя и не все на них отваживались. Но Стрюкова Анна Яковлевна, родом тоже из Залужья, вспоминала, как она зимой из Судромы ездила, ещё до замужества, в Пинегу к брату, который служил там у кого-то приказчиком. На лошади одна, только первую половину пути вместе с другим соседом, который тоже на своей лошади куда-то ехал по своим делам. А дальше одна по глухим незнакомым местам. И возвращалась одна. Из Судромы в Пинегу девчонка!

Потом, когда линия железной дороги была протянута  от Ярославля до Архангельска, ездили за товарами до станции Коноша. Поездка занимала 6 – 7 дней.

В 1934 году ученик второго класса Попов Вася (Реченец) рассказывал, что в прошлую зиму, то есть 1933-34 г. ездил постоянно с отцом  Яковом Васильевичем до станции Коноша за товарами для потребительской кооперации. Отец на одной лошади, он следом на второй. Вот с каких лет детей приучали к ответственному труду.

Почтовые  станции

Держали почтовые станции, перевозили почту, пассажиров. В Судроме почтовая станция была в Луневской. Перегоны были километров по 20: до Пустыньги 20; здесь меняли лошадей, везли до Луневской, тоже 20 км. От Луневской до Игнатовки -20. В Луневской станцию держали совместно три хозяйства:  Песьяков Василий Степанович, а потом его сын Александр Васильевич; второй – Песьяков Иван, а потом его сыновья Иван Иванович и Александр Иванович; третий – Малышев Василий Прохорович. Необходимо было иметь несколько лошадей: одну для работы в своём хозяйстве, и одну – две для поездок с почтой, с пассажирами. Сейчас в музее Судромской школы хранится благодарность, вынесенная Песьякову Александру Васильевичу за отличное содержание станции.

Бондарный промысел

Для лесохимического промысла нужны были бочки.  Изготовляли их бондари. В Заборье для Шичёва В. И. делал бочки Борухин Егор Андриянович, работали и другие молодые мужчины.
Корреспондент Устьвельской волости Вельского уезда пишет: «Крестьяне нашей местности, Ракульского общества, все почти поголовно делают бочки под скипидар, пек и смолу, для чего они уходят в Судромское общество Устьвельской волости, отстоящее в 30 вер. от их местожительства, где они у крестьян того же общества Ивана Шичева и Н. Попова, смолокуров, в готовых помещениях и делают бочки из готового материала: сосны и ели на своих харчах;  для скипидара емкостью бочка в 40 вед., а для пека и смолы в 17 ведер. Каждый рабочий из партии обтесанных досок сделает одну бочку в день скипидарную, а из таковых же досок сделает в день три бочки под пек и смолу. Со скипидарной бочки рабочий получает 1 руб. 50 коп., а с пековой и смольной по 30 к. Производство их работы начинается с осени, а большею частью с 15-го ноября до страстной недели Великого поста. За это время хороший рабочий с отлучками в свой дом сделает бочек в 17 вед. до 140, за что получит до 60 р., рабочий скипидарных бочек в 40 ведер за то же время до 50 бочек, за что получит до 75 руб., а если кто работает с малыми отлучками в свой дом из рабочих скипидарных бочек, то таковой заработает до 100 руб. с осени до страстной недели. Во время производства работ они харчи покупают у тех лиц, которым работают бочки, а хлеб некоторые из них покупают у них же, а другие приносят хлеб из своего дома. Этот заработок дает им возможность восполнять недостающие средства к жизни».

Другие  промыслы

Были другие промыслы, которые давали дополнительные доходы в хозяйство. В Луневской были хозяйства, которые из льняного семени жали масло, используя для этого конную тягу, существовало для этого особое оборудование. Перерабатывать льняное семя на масло возили даже с Пакшеньги. В Луневской хозяином такого заведения был Тюкин Николай Иванович; в Пайтове – Стрюков Алексей Васильевич.

В былое время славилась Судрома тем, что здесь делали хорошие дроги – удобные, лёгкие на ходу, прочные.

Были свои кузнецы, катальщики (так называли тех, кто из шерсти изготовлял валенки – обязательную для зимы обувь), шорники, что мастерили конскую сбрую, сапожники, что тачали кожаную обувь и рабочую, и так называемую праздничную – для зимы, весны, осени. Нередко сапожники, катальщики уходили в зимнее время на заработки из Судромы в другие места. Были свои печники; те, что делали кирпич.

Материалы рукописной книги Шаманиной А. В. (фонды музея школы).